Неточные совпадения
Большой дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие
хозяина; толстая, добродушная
жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты
хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
Хозяина не было; встретила их
жена, родная сестра Платонова, белокурая, белоликая, с прямо русским выраженьем, так же красавица, но так же полусонная, как он.
Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор и расспросил, сама ли она держит трактир, или есть
хозяин, и сколько дает доходу трактир, и с ними ли живут сыновья, и что старший сын холостой или женатый человек, и какую взял
жену, с большим ли приданым или нет, и доволен ли был тесть, и не сердился ли, что мало подарков получил на свадьбе, — словом, не пропустил ничего.
Наконец, большая часть вступает в брак, как берут имение, наслаждаются его существенными выгодами:
жена вносит лучший порядок в дом — она хозяйка, мать, наставница детей; а на любовь смотрят, как практический
хозяин смотрит на местоположение имения, то есть сразу привыкает и потом не замечает его никогда.
Они поместили его не в моей комнате, а в двух хозяйских, рядом с моей. Еще накануне, как оказалось, произведены были в этих комнатах некоторые изменения и украшения, впрочем самые легкие.
Хозяин перешел с своей
женой в каморку капризного рябого жильца, о котором я уже упоминал прежде, а рябой жилец был на это время конфискован — уж не знаю куда.
Кстати, не знаю наверно даже до сего дня, подкупили они Петра Ипполитовича, моего
хозяина, или нет, и получил ли он от них хоть сколько-нибудь тогда за услуги или просто пошел в их общество для радостей интриги; но только и он был за мной шпионом, и
жена его — это я знаю наверно.
Вчера уже на одной станции, Урядской или Уряхской,
хозяин с большим семейством,
женой, многими детьми благословлял свою участь, хвалил, что хлеб родится, что надо только работать, что из конопли они делают себе одежду, что чего недостает, начальство снабжает всем: хлебом, скотом; что он всем доволен, только недостает одного… «Чего же?» — спросили мы.
Завтрак снова является на столе, после завтрака кофе. Иван Петрович приехал на три дня с
женой, с детьми, и с гувернером, и с гувернанткой, с нянькой, с двумя кучерами и с двумя лакеями. Их привезли восемь лошадей: все это поступило на трехдневное содержание
хозяина. Иван Петрович дальний родня ему по
жене: не приехать же ему за пятьдесят верст — только пообедать! После объятий начался подробный рассказ о трудностях и опасностях этого полуторасуточного переезда.
Обычаи здесь патриархальные: гости пообедают, распростятся с
хозяином и отправятся домой спать, и
хозяин ляжет, а вечером явятся опять и садятся за бостон до ужина. Общество одно. Служащие, купцы и
жены тех и других видятся ежедневно и… живут все в больших ладах.
Ближайший к воротам подъезд вел на половину
хозяина, Василья Назарыча, дальний — на половину его
жены, Марьи Степановны.
Хозяева домишка — старик столяр, его сын и старушка,
жена его, — даже подозрительно посмотрели на Алешу.
Вечером
жена его осмотрела нашу одежду, починила ее, где надо, и взамен изношенных унтов дала новые.
Хозяин дал мне для подстилки медвежью шкуру, сверху я покрылся одеялом и скоро уснул.
— Кажется, заслужил? — шутит образцовый
хозяин, обращаясь к
жене.
— Надеваю… Вот на будущей неделе
хозяин гулять отпустит, поедем с
женой на ту сторону, я и надену. Только обидно, что на шее здесь ордена носить не в обычае: в петличку… ленточки одни!
В углу комнаты — каморка из тонких досок, а то просто ситцевая занавеска, за которой помещаются
хозяин с
женой.
Хозяин, воспользовавшись случаем, что при госте
жена постеснится его оговорить, налил себе третью «протодьяконскую». Анфуса Гавриловна даже отвернулась, предчувствуя скандал. Старшая дочь Серафима нахмурила брови и вопросительно посмотрела на мать. В это время Аграфена внесла миску со щами.
— Да ты никак с ума спятил?! — закричал старик. — Ведь Анфуса Гавриловна, чай, была моя
жена, — ну, значит, все мое… Я же все заводил. Кажется,
хозяин в дому, а ты пристаешь… Вон!
От думы они поехали на Соборную площадь, а потом на главную Московскую улицу. Летом здесь стояла непролазная грязь, как и на главных улицах, не говоря уже о предместьях, как Теребиловка, Дрекольная, Ерзовка и Сибирка. Миновали зеленый кафедральный собор, старый гостиный двор и остановились у какого-то двухэтажного каменного дома.
Хозяином оказался Голяшкин. Он каждого гостя встречал внизу, подхватывал под руку, поднимал наверх и передавал с рук на руки
жене, испитой болезненной женщине с испуганным лицом.
Галактион посмотрел на нее такими безумными глазами, что она сейчас же с детскою торопливостью начала прощаться с
хозяевами. Когда они выходили из столовой, Стабровский поднял брови и сказал, обращаясь к
жене...
Бывает и так, что, кроме
хозяина, застаешь в избе еще целую толпу жильцов и работников; на пороге сидит жилец-каторжный с ремешком на волосах и шьет чирки; пахнет кожей и сапожным варом; в сенях на лохмотьях лежат его дети, и тут же в темном я тесном углу его
жена, пришедшая за ним добровольно, делает на маленьком столике вареники с голубикой; это недавно прибывшая из России семья.
В этой же строке я отмечал отношения записываемого к
хозяину:
жена, сын, сожительница, работник, жилец, сын жильца и т. д.
Допустим, что
хозяева со своими
женами и детьми, как ирландцы, питаются одним картофелем и что им хватает его на круглый год; но что едят те 241 поселенцев и 358 каторжных обоего пола, которые проживают в избах в качестве сожителей, сожительниц, жильцов и работников?
Сами поселенцы зовут свое селение также Варшавой, так как в нем много католиков. Жителей 111: 95 м<ужчин> и 16
жен<щин>. Из 42
хозяев семейно живут только 10.
При мне каторжных-хозяев обоего пола, сидевших на участках, было 424; каторжных обоего пола, проживавших в колонии в качестве
жен, сожителей, сожительниц, работников, жильцов и проч., записано мною 908.
Мы видели, что Большов вовсе не сильная натура, что он не способен к продолжительной борьбе, да и вообще не любит хлопот; видели мы также, что Подхалюзин — человек сметливый и вовсе не привязанный к своему
хозяину; видели, что и все домашние не очень-то расположены к Самсону Силычу, кроме разве
жены его, совершенно ничтожной и глупой старухи.
Тут все в войне:
жена с мужем — за его самовольство, муж с
женой — за ее непослушание или неугождение; родители с детьми — за то, что дети хотят жить своим умом; дети с родителями — за то, что им не дают жить своим умом;
хозяева с приказчиками, начальники с подчиненными воюют за то, что одни хотят все подавить своим самодурством, а другие не находят простора для самых законных своих стремлений; деловые люди воюют из-за того, чтобы другой не перебил у них барышей их деятельности, всегда рассчитанной на эксплуатацию других; праздные шатуны бьются, чтобы не ускользнули от них те люди, трудами которых они задаром кормятся, щеголяют и богатеют.
Таким образом, Марья торжествовала. Она обещала привезти Наташку и привезла. Кишкин, по обыкновению, разыграл комедию: накинулся на Марью же и долго ворчал, что у него не богадельня и что всей Марьиной родни до Москвы не перевешать. Скоро этак-то ему придется и Тараса Мыльникова кормить, и Петра Васильича. На Наташку он не обращал теперь никакого внимания и даже как будто сердился. В этой комедии ничего не понимал один Семеныч и ужасно конфузился каждый раз, когда
жена цеплялась зуб за зуб с
хозяином.
Пользуюсь свободной минутой, чтобы обнять тебя, добрый друг Нарышкин, и благодарить искренно вас обоих, радушных
хозяев села Высокого.
Жена то же гласит, хотя не пишет отсюда…
Когда люди входили в дом Петра Лукича Гловацкого, они чувствовали, что здесь живет совет и любовь, а когда эти люди знакомились с самими
хозяевами, то уже они не только чувствовали витающее здесь согласие, но как бы созерцали олицетворение этого совета и любви в старике и его
жене. Теперь люди чувствовали то же самое, видя Петра Лукича с его дочерью. Женни, украшая собою тихую, предзакатную вечерню старика, умела всех приобщить к своему чистому празднеству, ввести в свою безмятежную сферу.
В тот день, когда ее квартирные
хозяева — лодочник с
женой — отказали ей в комнате и просто-напросто выкинули ее вещи на двор и когда она без сна пробродила всю ночь по улицам, под дождем, прячась от городовых, — только тогда с отвращением и стыдом решилась она обратиться к помощи Лихонина.
Затем тотчас же, точно привидение из люка, появился ее сердечный друг, молодой полячок, с высоко закрученными усами,
хозяин кафешантана. Выпили вина, поговорили о ярмарке, о выставке, немножко пожаловались на плохие дела. Затем Горизонт телефонировал к себе в гостиницу, вызвал
жену. Познакомил ее с теткой и с двоюродным братом тетки и сказал, что таинственные политические дела вызывают его из города. Нежно обнял Сару, прослезился и уехал.
Я полтора года жил на канатной фабрике, и мой
хозяин так полюбил меня, что не хотел пустить. И мне было хорошо. Я был тогда красивый мужчина, я был молодой, высокий рост, голубые глаза, римский нос… и Madam L… (я не могу сказать ее имени),
жена моего
хозяина, была молоденькая, хорошенькая дама. И она полюбила меня.
— А если я знаю, что ты знаешь — и знаю даже, что ты говорил, как
хозяин твой убил
жену свою, — сказал Вихров.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист к нам из самых этих мест, где убийство это произошло, определился в суд; вот он приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя в селе, в поле… ну, знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я к пастуху попросить огня в трубку, а в это время к тому подходит другой пастух — из деревни уж Вытегры; сельский-то пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит, было: у нас сегодня ночью у
хозяина сын
жену убил».
— А как молодой
хозяин жил с
женою — согласно, али нет?
В гостиной висел портрет самого
хозяина в уланском еще мундире и какой-то, весьма недурной из себя, дамы, вероятно,
жены его.
Говорят, что он соблазнил
жену своего
хозяина и вместе с нею обокрал последнего, что он судился за это и даже был оставлен в подозрении; но это не мешает ему быть одним из местных воротил и водить компанию с становым и тузами-капиталистами, которых в Л. довольно много.
Черная изба была довольно обширная о трех окнах комната, в которой, за перегородкой, с молодою
женой (женился он довольно поздно, когда ему было уже около тридцати лет) ютился сам
хозяин.
— Так как же быть? — начал
хозяин. — В моей первой любви тоже не много занимательного: я ни в кого не влюблялся до знакомства с Анной Ивановной, моей теперешней
женой, — и все у нас шло как по маслу: отцы нас сосватали, мы очень скоро полюбились друг другу и вступили в брак не мешкая. Моя сказка двумя словами сказывается. Я, господа, признаюсь, поднимая вопрос о первой любви, — надеялся на вас, не скажу старых, но и не молодых холостяков. Разве вы нас чем-нибудь потешите, Владимир Петрович?
Вошла его
жена, за нею в избу шагнул мужик. Бросил в угол шапку, быстро подошел к
хозяину и спросил его...
В это же время Ливенцовы искали управляющего на свои именья, и предводитель рекомендовал Петра Николаича, как лучшего
хозяина в уезде. Именья Ливенцовские, огромные, не давали ничего дохода, и крестьяне пользовались всем. Петр Николаич взялся привести всё в порядок и, отдав свое имение в аренду, переехал с
женой в дальнюю поволжскую губернию.
Жена продавца фотографических принадлежностей села с
хозяином, офицером и старой, глухой дамой в парике, вдовой содержателя музыкального магазина, большой охотницей и мастерицей играть. Карты шли к
жене продавца фотографических принадлежностей. Она два раза назначила шлем. Подле нее стояла тарелочка с виноградом и грушей, и на душе у нее было весело.
— А женился я, братец, вот каким образом, — сказал Лузгин скороговоркой, — жила у соседей гувернантка, девочка лет семнадцати; ну, житье ее было горькое: хозяйка капризная,
хозяин сладострастнейший, дети тупоголовые… Эта гувернантка и есть
жена моя… понимаешь?
— Семги! — восклицает встревоженный
хозяин и с немым укором смотрит на
жену. — Эй, Родивон! живо!
После мазурки вплоть до ужина, без которого
хозяева никого из гостей своих не хотели пустить домой, Марьей Станиславовной завладел откупщик и стал объяснять ей, что вот
жена его столь счастлива, что была с визитом у пани, но что он не смеет себе позволить этого.
Сверстов побежал за
женой и только что не на руках внес свою gnadige Frau на лестницу. В дворне тем временем узналось о приезде гостей, и вся горничная прислуга разом набежала в дом. Огонь засветился во всех почти комнатах. Сверстов, представляя
жену Егору Егорычу, ничего не сказал, а только указал на нее рукою. Марфин, в свою очередь, поспешил пододвинуть gnadige Frau кресло, на которое она села, будучи весьма довольна такою любезностью
хозяина.
— Фу, ты, боже мой!.. — произнес доктор и принялся на
жене встряхивать капот. — Порасшугайте их, проклятых! — прибавил он
хозяевам, показывая на стену.
Войдя в двери парадного крыльца, которые, как водится, были не заперты, наши гости увидали, что за длинным столом в зале завтракало все семейство
хозяина, то есть его
жена, бывшая цыганка, сохранившая, несмотря на свои сорок пять лет, здоровый и красивый вид, штуки четыре детей, из которых одни были черномазенькие и с курчавыми волосами, а другие более белокурые, и около них восседали их гувернантки — француженка с длинным носом и немка с скверным цветом лица.
Хозяин, в свою очередь, не преминул сам войти к новоприбывшим и почтительно просил их записать свои фамилии в номерной книге, в каковой Егор Егорыч и начертал: «Les russes: collonel Marfin, sa femme et son ami» [Русские: полковник Марфин, его
жена и друг (франц.).].
— Не верю, князь! — отвечал с достоинством Морозов. — Еще не видано на Руси, чтобы гость бесчестил
хозяина, чтобы силой врывался в терем
жены его. Хмелен был мед мой; он вскружил тебе голову, князь, поди выспись; завтра всё забудем. Не забуду лишь я, что ты гость мой.